Рассказ: "The Good Die Young"

Вчера мне исполнилось тридцать лет. Средняя продолжительность жизни мужчин в России составляет шестьдесят лет, а, следовательно, я преодолел половину пути. Я не верю в Бога и не ищу спасения в религии. Я знаю, что настанет день и я уйду. Уйду навсегда. Туда, где нет ни земли, ни воды, где никто не смеется и не плачет. Там лишь только тишина, которую нельзя ощутить. То, что жизнь, как и всё на этом свете, когда-нибудь заканчивается, я понял в свои неполные двадцать лет, когда потерял своего лучшего друга.

Я родился в семье среднего достатка, но уже через пять лет мой отец стал преуспевающим молодым бизнесменом. В то время когда вся страна пыталась забыть августовский путч 1991 года и пережить расстрел Белого дома 1993 года, я играл в Бэтмена и Джокера. Я был первым в классе, кому подарили дорогие иностранные игрушки. Первым, кто пошел в кинотеатр «Кодак». Тогда он еще был единственным кинотеатром в стране, который отвечал западным стандартам. Я рос избалованным мальчиком. Мне всё позволяли и ничего не запрещали. Только папа пытался наставить меня на путь истинный. Мама готовила, мыла и убирала. Бабушка покупала, дарила и каждый день давала деньги на карманные расходы. Меня холили и лелеяли словно принца. Однажды отец запретил выкидывать маме мусор и сказал, что теперь это моя обязанность. В результате у нас под раковиной всё время лежала гора полных пакетов мусора. Отец напоминал мне об этом каждый день, а я каждый день благополучно уходил из дома с пустыми руками.

К восемнадцати годам я стал красивым, высоким и ухоженным парнем. Я носил не по годам дорогую одежду и тратил уйму денег на развлечения. Отец пытался помочь мне найти себя, но я его не слушал. Мне нравилась моя легкая и беззаботная жизнь. В результате ему надоело смотреть на меня. Он просто устал от лодыря, который спит до трёх часов дня, играет в компьютер и не засыпает без бутылочки пива. Он помог мне поступить в институт, подарил машину, купил квартиру и попросил переехать.

В тот день, когда я переезжал дождь лил как из ведра. Вещей у меня было много, а припарковался я достаточно далеко от подъезда, так что мне пришлось носиться в своих шлёпках сорок пятого размера по лужам, словно воднолыжнику по озеру. Если бы мне кто-нибудь дал тогда в руки трос, прикрепленный к скутеру, то я вполне бы мог показать пару акробатических трюков на воде.

После второго забега за вещами, я решил передохнуть и покурить. Пошарив по карманам и не найдя там спичек, я постучал к соседям.

Дверь мне открыл парень. На вид ему было около восемнадцати лет. Мы с ним были одного роста, но плечи у него были шире и, благодаря этой физической особенности, складывалось ощущение, что он выше меня. Волосы светлые, глаза голубые, а губы пухлые. Я тогда подумал: «Наверное, девчонки сохнут по нему».

Он вынес мне спичек, мы разговорились и уже минут через пять вместе носили мои коробки. Оказалось, что зовут его Даня. Мы с ним одногодки и оба будем учиться в одном институте.

Даня одиннадцать лет играет в баскетбол. Насмотревшись на своего отца алкоголика, он решил, что должен выбиться в люди чего бы это ни стоило. Почти каждый день у него по две тренировки. Помимо тренировок он бегает и качается в тренажерном зале. Он обладает колоссальным запасом сил. Его злость на родителей, которых он любит несмотря ни на что, переросла в сильнейшую мотивацию доказать себе и всем остальным, что он достоин большего, чем просто посредственная жизнь охранника и домохозяйки.

Когда он рассказывал свою грустную историю жизни, то я невольно ловил себя на мысли: «А мне-то всё равно». Я не испытывал сострадания, не чувствовал жалости. Мне было интересно, но не больше. Я мог несколько дней переживать, что кто-то покурил в моей машине или что мне нечего надеть на вечеринку, но я оставался совершенно холоден к страданиям парня, который их не заслуживал.

Мы очень быстро подружились. Он заменил мне отца, который больше не нянчился со мной, а я ему младшего брата, о котором он всегда мечтал. Я много пил и курил, а он всё время тренировался. Я спал до обеда, а он вставал с первыми лучами солнца. Я ужинал в ресторанах, а он подрабатывал у нас в деканате после пар, чтобы купить себе новые кроссовки.

Через месяц я уже привык к его ночным визитам, так что перестал закрывать дверь. Его родители все время устраивали пьяные вечеринки со скандалами и битьём посуды. Так что я ему разрешил оставаться ночевать в моей двухкомнатной квартире. Порой я даже не замечал, когда он приходил и когда уходил. Единственное, что его выдавало так это то, что он всё время аккуратно заправлял за собой постель. Я же заправлял постель только когда менял постельное бельё, а происходило это раз в месяц. 

Моя квартира не отличалась чистотой. Я никогда не мыл полы и редко протирал пыль. Кастрюли и тарелки в моей раковине оставались грязными до следующей готовки. Вещи валялись на полу, на шкафу, на столе, в общем, везде, где только можно. Перехватив эстафетную палочку у моей мамы, Даня часто убирался в моей квартире, но мне никогда не было стыдно. Я вырос бесчувственным и неблагодарным человеком и оставался таким до девятнадцати лет.

В девятнадцать лет со мной стали происходить странные вещи. Я первый раз столкнулся с бессонницей. Я ворочался, менял положения, но глаза всё равно открывались. Тогда я одевался и колесил по Москве до самого утра. Чуть позже я понял, что вместе с бессонницей пришла и депрессия. Я перестал смеяться, мало ел и почти никуда не ходил.

Помню, что в один из таких дней Даня принёс фильм, который помог мне преодолеть бессонницу и выйти из депрессии. Тогда я первый раз задумался о жизни, о себе, о своих родителях и вообще людях, которые меня окружают. Режиссер Гас Ван Сент снял искренний фильм о мальчике, который пытается найти себя и старике, который потерял вкус к жизни.

Вдохновленный историей о молодом и старом писателе, я сам схватил ручку и бумагу и начал писать. Я писал до тех пор, пока глаза не слиплись. Проснулся я через четырнадцать часов.

В моём первом рассказе было около сотни ошибок, но Дане было всё равно. Он внимательно прочитал и сказал, что со временем грамотность станет лучше, но вот с холодностью и отстранённостью нужно бороться. «Понимаешь, твой рассказ полон фактов, но в нём нет чувств». Эти слова навсегда остались в моей голове. Когда он их произносил, его тон был спокойный и ровный, а глаза серьезные и задумчивые.

Я долго думал над его словами и, в конце концов, решил отправиться на поиски «чувств». Мне хотелось, чтобы мой рассказ искрился как бенгальский огонёк и ради этого я готов был пойти на всё.

Я ломал голову, ругался, перечитывал свой рассказ, но не понимал, чего хочет от меня Даня. В очередной раз психанув, я швырнул свою рукопись в него. Он спокойно поднял все листы с пола и положил их на стол со словами: «Еще раз ты так сделаешь и я проломлю тебе голову». И вышел из комнаты.

Через четверть часа он вернулся с листком бумаги, на котором был написан распорядок моего дня. Подъём в семь утра, пробежка, завтрак, душ и пятичасовая работа с воспоминаниями. Мне надо было переносить свои воспоминания из головы на бумагу, а потом анализировать их. Я должен был посмотреть на всё под другим углом, уничтожить в себе эгоистичного бездельника и превратиться  любящего сына и внука, который готов пожертвовать всем ради своей семьи.

В самом начале организм отказывался вставать, бежать и уж тем более вспоминать. Он требовал, чтобы я перестал его насиловать и оставил в покое. Но Даня не обращал внимания на мои стоны и жалобы. Он рывком поднимал меня с постели и заставлял бежать. Эти первые дни были самыми ужасными в моей жизни. Я всё время хотел спать и за неделю так ничего и не написал.

Но когда пошла вторая неделя, я ощутил легкость в организме. Бег стал приносить удовольствие, а воспоминания возникали одно за другим. Я писал, а в голове крутился один и тот же вопрос: «Разве это мои воспоминания?». Я не понимал, как я мог быть таким ужасным человеком. Я не любил своих родственников и никогда не ценил того, что они делали для меня. Я даже не пытался стать лучше. Моё существование было бессмысленным.

Даня тем временем отдавал всего себя тренировкам. Он вкалывал как лошадь. Теперь я слышал, когда он возвращался и когда вставал. Я удивлялся его силе, стремлению жить и добиваться поставленных целей. Мне казалось, что ничто не может его сломить.

Как-то ночью меня разбудил нечеловеческий крик и яростный стук в дверь. Я не сразу встал с постели, так как не мог понять, что происходит и откуда шум. Когда я догадался, то резко вскочил и прямо в трусах рванул к двери. По ту сторону стояла мать Дани и билась в истерике. Как только я открыл, она бросилась на меня и в слезах, то ли приказным, то ли умоляющим голосом попросила отвезти ее в больницу. Даня попал под поезд.

Даня лишился правой руки и левой ноги. До сих пор я помню его стеклянный взгляд и наивную, почти детскую улыбку, когда я его увидел. Он молчал, а я плакал. А потом он сказал: «Не смей! Не смей так думать! Я на своём месте, а ты будь на своём и цени свою жизнь!». Я так и не понял, как он узнал, что в тот момент я умолял Бога поменяться с ним местами. Наверное, он был единственным человеком, который верил в меня.

Его родители всё время пили и я предложил ему переехать ко мне. Он с радостью согласился. Я видел, как он страдает, но не сдаётся. Его дни опять были расписаны по минутам: занятия испанским, чтение, физиотерапия. Он и меня успевал еще гонять. Каждый вечер я приносил ему пять тысяч слов, а он лишь говорил: «Недурно, совсем недурно».

Мой отец все время навещал нас. Он любил Даню и один раз со слезами на глазах сказал: «Я думал, что потерял сына, но в результате обрёл двух сыновей». Первый раз в жизни я видел, как мой отец плачет.

Я благодарю Бога за то, что он свёл меня с Даней. Он стал мне другом и братом. Он открыл мне глаза и показал, что мир полон красок и чувств. Он научил меня верить, любить и никогда не сдаваться.

В тот вечер Даня сказал, что хочет пообщаться с родителями, что он больше не может смотреть, как они губят себя спиртным. Я помог ему добраться до соседней квартиры и сказал, чтобы он позвонил, как закончит свои дела. Он так и не позвонил.

Даню застрелил собственный отец из охотничьего ружья ИЖ-12.

На суде он сказал всего шесть слов: «Я устал смотреть на этого калеку».

С тех пор прошло десять лет, а я всё так же встаю в семь утра и бегаю. А теперь вместе со мной бегает мой восьмилетний сын… Даня.